Валентин Гефтер. О генетике, правозащите и объективности

Я считаю, что права человека – настолько фундаментальная вещь, что они сказываются не только на взаимоотношениях человека и государства. Я как раз сторонник того, что настоящий правозащитник – это не тот, кто защищает права других людей (от государства или ещё чьих-то нарушений), а это – человек, который отстаивает приоритеты верховенства Права.

О морали, генетике и источнике Прав

Я не большой генетик и не очень верю во всю генетическую предопределенность. Вернее, в нас всё заложено, но в очень малой степени вероятности. Потому для того, чтобы это всё проявилось в жизни, в характере, в поведении нужен очень большой эффект воспитания, среды – чтобы это вывести наружу или же погасить, изменить и так далее.

Некоторые говорят, что есть такой чуть ли не «ген справедливости» – сильно сомневаюсь, но хотел бы, коли есть, на него посмотреть под микроскопом электронным (смеется). Думаю, основы социального в нас заложены, как и права человека – я считаю, от рождения в человеческом существе заложены, живут. Не потому, что где-то там есть клеточка в голове или в душе, или в пятках, где «лежат права человека» – ничего такого, конечно, нет, но просто сам человек непредставим без того, что у него есть эти естественные права. Конечно, не право на восьмичасовой рабочий день или на отдых, месячный отпуск – это уже мы придумали, но то, что мы называем фундаментальными, естественными, неотъемлемыми: право на жизнь, на физическую неприкосновенность и несколько других прав. Без этого человек непредставим, это его выделяет в каком-то смысле из мира живого. Это очень трудно описывать теоретически, но это очень важно для меня, потому что очень многие люди путают вот эти небольшие по объему, но очень важные, неотбираемые, как говорится, права с так называемыми законными интересами, а их у нас много – эти интересы обычно вписаны в законах, конституциях, декларациях, конвенциях… Это мы договорились, это результат общественного договора: в одном обществе так договорятся, в другом эдак, в третьем ещё как-то. Так возникают «наши права и свободы» – мы очень часто это в русском языке смешиваем, но, по сути, речь о законных интересах, присущих личности или группе людей. Этих выделенных прав нет от природы даже у личности, тем более у группы, и это не те фундаментальные права, о которых я говорил.

Право собственности – одно из этих самых, с моей точки зрения, нефундаментальных прав, потому что были общества без собственности. Вот обещали, что и при коммунизме без неё обойдёмся (смеется). Конечно, право собственности – одно из самых присущих человеческому обществу – не знаю уж, как виду homo sapiens, но обществу точно присуще, даже самым маленьким сообществам. Однако, это всё вторично – вторично не в том смысле, что не важно, но если сопоставить с более важными и первичными, такими как право на информацию, право на участие граждан в принятии решений о своей судьбе – вот эти права гораздо более фундаментальны.

О правозащите

Что такое «правозащитники»? Из тех, кто вообще знает это слово, 99,9%, если их спросить, наверное, считают, что это – «чтобы меня защитили». Ну, слава Богу, за последние сколько-то лет-десятилетий стало понятно, что это не только защита одного человека или даже каких-то отдельных групп людей (хотя и это тоже), а это последовательная защита неких базовых вещей, которые в людях заложены и которые никто не может нарушить.

То есть это – в первую очередь, для большинства людей – защита от нарушений со стороны кого? Ну, в первую очередь, государства. Многие наши теоретики и практики правозащиты считают, что защиты прав человека не существует без государства: если нет государства – в какой-то сфере или вообще оно куда-то испарилось – то и нечем заниматься правозащитникам. Я так не считаю.

Я считаю, что права человека – настолько фундаментальная вещь, что они сказываются не только на взаимоотношениях человека и государства. Что они должны соблюдаться и учитываться в отношениях людей между собой, а не только в связке, как мы говорим, «должностных лиц и граждан». Я как раз сторонник того, что настоящий правозащитник – это не тот, кто защищает права других людей (от государства или ещё чьих-то нарушений), а это – человек, который отстаивает приоритеты верховенства Права. Права, стоящего на фундаменте прав человека, фундаменте настоящего Права с большой буквы – не законов, писанных людьми, которые очень несовершенны, а именно Права как вот такого общечеловеческого философского понятия, стоящего на понимании прав человека. Недаром по-русски как раз очень хорошо пишется: не «правазащитник», то есть не защитник прав, а «правозащитник» – через соединительную букву «о». Потому что мы должны защищать Право. И иногда бывает, когда Право – это инструмент защиты, предположим даже, общества от отдельных людей и даже государства от отдельных людей, хотя это редчайший случай.

Верховенство Права состоит в том, что, при всей приоритетности прав отдельной личности, не одной из этих личностей не дано быть абсолютно правой во всём – и по отношению к другим людям, и по отношению к «надстройкам» – общественным институтам, государственным структурам и так далее. Принцип верховенства права, стоящий на определенных «китах», «слонах» и на чём ещё в виде прав человека, прав личности – это, конечно, первичней всего, это в нашей природе человеческой. Вот это очень важная идея, которой не всегда мы следуем.

Например, когда вроде бы защищаешь хорошего человека, он пострадал де-факто и де-юре от той или другой «машины» – кстати, не обязательно от государства, очень часто люди страдают, с моей точки зрения, не меньше от институтов не только государственных: от какого-то сообщества, от какой-то общины, от семьи даже бывает, от рода (понятно, в более примитивных обществах). Надо при этом внимательно следить за тем, чтобы мы не нарушили эту последовательность – этот приоритет верховенства Права.

Об объективности

Мы должны научиться сочетать свои законные интересы с общими принципами, с общеизвестными правами человека, не нарушая их, и находить какие-то выходы и варианты в спорных обстоятельствах. Другого тут не придумаешь. Самое главное для меня, что интересы граждан – я подчеркиваю: интересы даже, не обязательно права – первичны по отношению к интересам города, интересам девелоперов (как в текущей московской истории со сносом-реновацией). Хорошо уже, что это обсуждается, потому что мы привыкли за много лет – моё поколение, по крайней мере, и предыдущее – привыкли, что за нас всё решают, а мы только подписываем бумажки.

Чтобы защитить отдельного человека, мы не можем нарушить какие-то базовые вещи, заложенные в Праве всем человеческим сообществом, с учетом традиций каждой страны, каждой местности. Вот адвокат не может так, он должен блюсти только интерес клиента. А мы, с моей точки зрения, должны быть правозащитниками, то есть защищать Право от любых поползновений, от любых нарушений, даже с лучшими намерениями. Нечасто, но приходится сталкиваться с конфликтом, с противоречием. Адвокаты не могут поступиться принципом защиты данного клиента, как они говорят. А мы, я считаю, даже если защищаем этих же людей, должны исходить из приоритета прав не только конкретных лиц, но и верховенства Права.

Есть знаменитая поговорка – говорят, генералиссимус Франко придумал, приписывают ему: «Друзьям – всё, а врагам – закон», или «остальным закон» – по-разному формулируют, но смысл понятен. Я с этим совершенно не согласен, но не потому, что она носит такой коррупционно-привилегированный характер, а потому что в этой формуле мне не хватает другого: к друзьям нужна еще большая строгость, чем к врагам. С врагами, оппонентами легче, потому что к друзьям, близким очень трудно относиться так, как относишься ко всем остальным с точки зрения верховенства Права. Потому что друзей или соратников, родственников – их хочется как-то больше защитить, что естественно, в этом человеческая природа. А если ты – правозащитник, ты так не можешь: в этом наша очень большая сложность и, мне кажется, мы не всегда это учитываем. Мы очень часто самим себе и близким спускаем то, что другим простить не можем. Вот в этом смысле та самая последовательность важна.

О сходстве между наукой и правозащитой

У каждого серьезного предмета – дисциплины научной, общественной – есть своя внутренняя логика. Речь о логике развития предмета, развития отношения людей к этому предмету и отношения людей между собой в этой предметной области. Может быть, древнееврейские корни талмудические сказываются, но я считаю, что без этого очень трудно быть последовательным. А понятие последовательности я ценю, пожалуй, не меньше, чем понятия «принципы», «ценности» – такие вот полезные, конечно, вещи, но немножко высокопарно-неопределенные.

Когда занимаешься наукой, ты не можешь не то что подшельмовать – это само собой разумеется – а там должна моральная последовательность: ты не можешь позволить себе отойти от линии верховенства Права. Поэтому, как ни странно это выглядит, но правозащитная деятельность или, немножко шире, общественная, гражданская активность – она не так далека от науки, как может показаться.